В начале великой войны

В истории России было немало войн и кровопролитных сражений. О многих событиях в памяти нередко остаются лишь обрывочные сведения из школьной программы. Но история Великой Отечественной войны даже через многие десятилетия воспринимается как что-то очень личное, что болезненно отзывается в сердцах нескольких поколений жителей России.

Из воспоминаний очевидцев не раз приходилось слышать, какими были первые дни Великой Отечественной войны, как советские граждане восприняли известие о страшной беде, которая обрушилась на страну и пришла в каждую семью.

Минуло 82 года со дня гитлеровского нападения на СССР. Каким же был тот роковой день для жителей Ворошиловска (так с 1935 по январь 1943 года назывался Ставрополь)? Об этом, опираясь на архивные документы и воспоминания очевидцев событий, рассказывает историк Алексей Иванович Кругов.

– 22 июня 1941 года был обычный воскресный день. Горожане по-разному планировали провести свой выходной. Кто-то с утра пораньше отправился на рыбалку, кто-то готовился к семейному празднику, а кто-то позволил себе выспаться и никуда не спешить. Наши старожилы рассказывали мне, что они, ставропольские пацаны, увлеченно гоняли во дворе тряпичный мяч. В парке имени Горького работали аттракционы, гуляли бабушки со своими внуками. Жизнь шла своим чередом. О войне никто не думал. Представьте: лето, отпуска… Все ждали хороших новостей и верили в светлое, безоблачное будущее.

– Рассказывали, что многие узнали о вероломном нападении нацистской Германии только из речи Председателя Совета Народных Комиссаров СССР Вячеслава Молотова, переданной по радио в 12 часов 15 минут. А как скоро эшелоны с мобилизованными и добровольцами отправились на фронт?

– Мобилизация, как таковая, началась 23 июня. У городского военкомата выстраивались очереди из ставропольцев призывных возрастов, желающих идти на фронт. Первый призыв – это мужчины, родившиеся с 1905 по 1918 год, в возрасте 23 – 36 лет. Цвет нации… Сейчас мы знаем, что произошло в действительности в первые дни войны. Многие из наших земляков погибнут и пропадут без вести. Потери заставят командование Рабоче-Крестьянской Красной Армии перейти к так называемой «перманентной мобилизации». Для фронта забирали автомашины и лошадей.

Из «Краткой информации Орджоникидзевского крайвоенкома комбрига Н. Христофорова председателю Орджоникидзевского крайисполкома В.А. Шадрину о ходе мобилизации по Орджоникидзевскому краю по состоянию на 26 июня 1941 года»...

«Совершенно секретно.

Правительственная телеграмма о мобилизации была получена 22 июня в 17 часов 40 минут. По получении телеграммы о мобилизации сразу же все военкоматы края ввели в действие свои мобилизационные планы и приступили к подготовке оповещения о призыве военнообязанных и поставке лошадей и механизированного транспорта. Оповещение по всем городам и районам края было закончено к 19 часам первого дня мобилизации и прошло вполне нормально».

«Призыв и явка по мобилизации:

Из всего количества призываемого военкоматами края явилось начсостава на сборные пункты 99%, младшего и рядового – 97%. Явка призываемых была дружной и организованной, за исключением Александровки, где Б[…]отрубил себе палец».

– Каким был порядок мобилизации? Как рассылались повестки призывникам?

– В Ворошиловске повестки разносили по квартирам. В них было написано, куда и когда прибыть. Единой формы повесток не было. Администрация предприятия обязана была немедленно освободить призывника от работы и выдать зарплату на две недели вперед.

– Многие люди, пережившие Великую Отечественную, вспоминали, что в начале 1940-х годов в кинотеатрах Ворошиловска, как и по всему СССР, крутили киноленты о непобедимости Красной Армии. Идеологический настрой в предвоенное время нередко притуплял готовность к длительной и тяжелой борьбе, вызывал самоуспокоенность.

– Вы правы, некоторые воспринимали вероятную войну как парадное шествие. Мобилизованные распевали хорошо знакомые песни из кинофильма «Если завтра война»: «И на вражьей земле мы врага разгромим, малой кровью, могучим ударом!». И когда начались реальные боевые действия, некоторые молодые люди боялись лишь одного: война закончится, а они не успеют совершить подвиг. Фронтовые будни внесли коррективы в эти юношеские представления о войне. В окопах всё оказалось прозаичнее и страшнее.

– На самом деле многие ставропольцы в начале войны еще не осознавали реального драматизма ситуации?

– Смену реальности люди восприняли не сразу. «Я так думаю, – говорил один из горожан, – что сейчас наши им так всыплют, что через неделю все будет кончено». «Ну, за неделю, пожалуй, не кончишь, – отвечал другой, – надо до Берлина дойти... Недели три-четыре понадобится. А там, конечно, победа». «Разобьем вдребезги вражеские силы на его же территории», – отмечалось в резолюции, принятой участниками митинга на заводе «Красный металлист». Была полная уверенность в скорейшем разгроме врага…

Сам факт нападения Германии вызывал у некоторой части горожан удивление. Оно было связано с уверенностью в тотальном превосходстве СССР над Германией. Многие также надеялись на то, что немецкий трудовой народ не поддержит агрессию. Бытовало мнение, что война будет стремительной и победоносной. Такой она изображалась в довоенных фильмах. Никто даже представить не мог, что боевые действия продлятся 1418 дней! И это время будет невероятно жестоким и кровавым…

«Информация Орджоникидзевского крайвоенкомата секретарю Орджоникидзевского крайкома ВКП(б) М.А. Суслову о количестве добровольцев, подавших заявление о вступлении в ряды Красной Армии. 8 июля 1941 года. Секретно

На Ваш запрос представляю сведения о количестве подавших заявления о добровольном вступлении в ряды Красной Армии по Орджоникидзевскому краю по состоянию на 1 июля с.г.».

В приложении к информации указано число поданных заявлений в районные военкоматы, областные – Черкесский и Карачаевский, а также окружной – Кизлярский (эти территории также входили в состав Орджоникидзевского края). Всего на 1 июля 1941 года было зафиксировано 5917 заявлений добровольцев. При этом, как говорится в информации, в эти сведения не были включены заявления, коллективно поданные на собраниях и митингах; заявления, направленные не в адрес военкоматов и не переданные по месту назначения, а также «заявления лиц, [которые] не соответствуют по состоянию здоровья, возрасту и морально-политическим качествам».

 – Мобилизация первоначально коснулась не всех 23 – 36-летних. Кого не брали на фронт?

– В годы войны существовало такое понятие, как «бронь». Человеку официально выдавали документ, согласно которому он не подлежал отправке на фронт. «Бронь» имели квалифицированные рабочие предприятий, сотрудники учреждений, отвечающих за жизнеобеспечение и безопасность населенных пунктов. Были такие профессии, где молодых мужчин не могли заменить женщины и лица старшего возраста. Например, «бронь» имели грузчики и бойцы скота на мясокомбинатах. Некоторые художники, актеры и спортсмены также были исключены из числа попадающих под мобилизацию. «Бронированные», как их тогда называли, могли пойти добровольцами, но часто их просто не отпускали с места работы.

– Многие документы военного времени всё еще засекречены. Есть ли в архивах какая-то информация об уклонении от призыва? Были такие случаи?

– В течение первых шести месяцев войны за уклонение от призыва и военные преступления в крае было привлечено к ответственности 115 человек, за дезертирство – 79, за оставление части в боевой обстановке – 31, за распространение слухов – 151 человек. Да, были и уклонисты, и дезертиры. Но говорить о проявлении малодушия тут не приходится.

– В 1941 году массовой мобилизации женщин еще не было, однако на многих оборонных предприятиях они заменили мужчин. И, можно сказать, взвалили на себя двойную ношу: физическую и психологическую.

– Да, самое страшное для матери было собирать своего сына на войну. В свое время мне удалось побеседовать с Евдокией Федоровной Широчинской. Жила баба Душа в Ставрополе на улице Калинина. Одним из самых драматических событий в ее жизни, как и у многих матерей, стали проводы сына Владимира на фронт… Прожила баба Душа больше ста лет. Но всю жизнь помнила то последнее роковое прощание с Володей. Ему тогда было чуть больше 20 лет… Материнское сердце подсказывало – видит она сына в последний раз... Володя пропал без вести. Лишь в конце жизни Евдокия Федоровна узнала, что пулеметчик 224-й стрелковой дивизии Владимир Николаевич Широчинский умер от ран 28 января 1943 года и похоронен в Шлиссельбурге Ленинградской области. Поехать туда она уже не смогла.

– Какой была повседневная жизнь для гражданского населения? Что происходило в Ворошиловске?

– В первые дни войны в городских магазинах можно было купить всё, что и раньше. Только очереди становились длиннее, да увеличивался перечень продуктов, которые трудно стало приобрести. Рассказывали об арестах паникеров и спекулянтов: у одних обнаружили мешки соли, у других – ящики с мылом, у третьих – запасы спичек.

Вот штрихи из жизни горожан. Читаем материалы крайкома партии (июнь 1941 года): «В последние дни в Ворошиловске резко усилился спрос на следующие товары: хлеб, соль, спички, табак, макароны, крупы. Причем в магазинах и на складах горторга по ряду товаров остались незначительные запасы... Сахара, сыров в продаже нет. Запас круп и макарон исчисляется всего на три дня. На рынке цены на продукты питания поднялись в три раза».

Из воспоминаний жительницы Ставрополя Нелли Ивановны Трутневой

– В начале войны мне шел восьмой год. Мы жили в центре города. Помню, как встревоженно стояли под репродукторами люди. Отца призвали на фронт в первые дни, он был сотрудником спецслужб.

Мама работала на эвакопункте. Для приезжающих всё было чётко организовано. Решался вопрос с их обустройством. Работали общественные столовые. Мы часто бегали к маме на работу. На эвакопункте на улице Горького, напротив гостиницы «Эльбрус», было очень много людей. Мне запомнилось, что в первую очередь пропускали еврейские семьи. Люди уступали друг другу очередь. Тех, кто не мог сразу попасть в списки, жильцы ближайших домов размещали на квартирах.

Вот такая обстановка была. Хотя в нашем аграрном крае жить было несколько легче. Лето 1941 года выдалось урожайным. Овощей и фруктов было в достатке. Существенным источником пропитания для городских жителей оставался небольшой огород или приусадебный участок. Картошка, лук, морковь, огурцы, помидоры были в изобилии.

– А когда были введены продовольственные карточки?

– Карточки на хлеб, сахар и кондитерские изделия в Ворошиловске ввели осенью 1941 года. Их получали рабочие, служащие, иждивенцы. В день рабочему и служащему выдавали по 400–500 граммов хлеба, иждивенцам – по 300–400. Не так много, но прокормиться всё же было можно. Еще труднее приходилось людям в 1943-1945 годах, после оккупации. Откровенно недоедали, некоторые голодали… Такое было время.

Широкое распространение получил натуральный обмен. Горожане ходили в близлежащие села – Бешпагир, Московское, Надежда, – меняли личные вещи на продукты питания. Так выживали…

– С началом войны изменилась жизнь всей страны: и глобально, и в мелочах. К каким нововведениям приходилось привыкать простым гражданам?

– Условия военного времени диктовали свои законы: у населения были изъяты все радиоприемники, вводилась уголовная ответственность за распространение слухов, почтовая корреспонденция подвергалась жесткой цензуре. Улицы городов заполнились людьми в форме. Обозначились приметы военного быта: вой сирен воздушной тревоги, затемнение окон и, конечно, тревожные и суровые лица людей.

Фото из фондов

государственного архива Ставропольского края